Виктор Халын о себе, своей работе и жизненном пути

По примеру отца

Папа оставил после себя добрую память в делах, в построенных зданиях. И передал нам, своим детям, твердое убеждение в том, что все люди, все поколения — это творцы своей Родины и ее истории.

— Как бы часто это ни повторяли, но все мы родом из детства. И от этого никуда не денешься. Каким было ваше детство?

— Думаю, обычным. Таким же, как и у большинства людей моего поколения, а родился я в 1961 году. Жили вполне неплохо, но без роскоши — все-таки двое детей в семье. Одевались, как все. О джинсах мечтали, но и только — тогда даже индийские на черном рынке стоили месячную зарплату, что уж тут говорить
об американских. Ходили в школу, верили, что живем в самой справедливой стране. И в чем-то так ведь оно и было. По крайней мере с точки зрения реализации возможностей — практически все дороги были открыты перед каждым. И все были более или менее равны на старте.

— Кто были ваши родители?

— Папа строитель, настоящий человек с очень сложной судьбой. Его отец, мой дедушка, которого я, к сожалению, никогда не видел, работал в областном книгоиздательстве, мама — моя бабушка — была домохозяйкой.

Когда началась война, папе было 13 лет. Дедушка ушел на фронт — военным комиссаром минбатальона, старшим политруком 1137 Ростовского стрелкового полка. За мужество и героизм был награжден орденом Красной звезды, медалью «За отвагу» — самой уважаемой и почетной среди фронтовиков наградой.

Сохранилось его письмо с фронта, написанное в 1942 году: «… сейчас ночь, и вспоминаю всю семейную жизнь, которую я провел за 15 лет со своей дорогой и любимой женой и сыном, а теперь из-за проклятого бандита Гитлера мы должны быть в разлуке…». Возможно, последнее письмо, в том же году дедушка погиб. А в 1944 году в эвакуации в Ташкенте умерла и бабушка. Ей было всего 39 лет. И папа остался один.

Учился в школе и работал учеником токаря на заводе. Вернулся в Ростов, поступил в строительный техникум, который окончил в 1948 году. Работал десятником в тресте «Ростовстрой», служил в армии, а в 33 года возглавил «Управление начальника работ № 112» — уникальную организацию того времени, которая строила и восстанавливала такие здания, как Обком КПСС, сейчас — Администрация Ростова, Высшая партийная школа на Буденновском (сейчас Таможенная академия), кинотеатр «Россия», гостиница «Ростов», Дворец спорта, «Интурист» (сейчас — «Дон-Плаза»).

Я почему так подробно рассказываю… Папа оставил после себя добрую память в делах, в построенных зданиях. И передал нам, своим детям, твердое убеждение в том, что все люди, все поколения — это творцы своей Родины и ее истории.

— Вы были близки?

— Да, и я очень много от него перенял. Помню, что он все время работал, поэтому общались нечасто: уходил, когда я еще спал, а возвращался, когда я зачастую уже спал. Но для меня было главное знать, что он рядом, что он меня любит. Видеть, каким должен быть настоящий мужчина — надежный, заботливый, умеющий работать и головой, и руками.

Мы очень многим делились и разговаривали с мамой. Она была преподавателем истории и обществоведения. Так что интерес к людям, к обществу — это у меня от нее.

Первая школа жизни

Стройотряды были одни из самых сложных этапов в моей жизни. Мне девятнадцать лет, а надо организовать работу и командовать отрядом,  в который вошли люди и по двадцать, и по двадцать три года

— По окончании школы вы выбрали техническую стезю.

— По складу характера и интересам я всегда был технарем. Меня всегда интересовали механизмы и то, как они работают.
По этой причине не было ни одной игрушечной машинки, которую я бы не разобрал, чтобы понять, как же все-таки крутятся у нее колеса. Собрать обратно удавалось не все.

— А почему именно РИСХМ?

— Если кто помнит, в 1978 году, когда я в него поступил, на здании корпуса было написано «Машиностроительный институт». При всем богатстве технических вузов, из которых можно было выбирать, именно это словосочетание определило мой выбор. Я, кстати, и поступил именно на факультет технологии машиностроения.

— Не пожалели о выборе?

— Ни разу. РИСХМ давал очень хорошее базовое техническое образование. А техническое мышление — это система. Ты видишь любой механизм не просто со стороны — вот он такой серебристый и с красивыми изгибами. Ты понимаешь, как он устроен в мельчайших деталях и как должна функционировать каждая деталь, для того чтобы заработало целое. Но ведь тот же принцип распространяется не только на механизмы, но и на организации и институты — любые, от власти до коммерческого предприятия и гражданского общества.

— Что еще оказало самое заметное влияние на вашу жизнь?

— Стройотряды. Для меня это были одни из самых сложных этапов в моей жизни. Мне девятнадцать лет, а надо организовать работу и командовать отрядом,  в который вошли люди и по двадцать, и по двадцать три года.

Но это была и великолепная школа. Она учила умению постоять за себя, умению говорить с людьми так, чтобы они тебе поверили и доверили. И пониманию того, как работают общественные механизмы.

Бывали случаи, не часто, пару раз, когда с окончательным расчетом те, кто за него отвечал, намеревались сделать нечто странное. Тогда я надевал парадную форму линейного командира, со всеми лычками-значками, и шел к первому секретарю райкома партии.

— Есть какой-нибудь эпизод из стройотрядовской жизни, который запомнился вам больше всего?

— Самый первый выезд. Дубовский район, где мы строили кашары для овец. Отдаленное пастбище. Вагончики. Чистое поле. Нас тридцать человек.

Я приехал вечером, привез продукты. Повар что-то готовит, мы планируем работы на завтра. И тут началось: нет, это надо делать не так. Нет, такой объем мы не выполним. Кто-то заявляет:
да ты мне вообще не командир. Кто-то вообще призывает не выходить на работу, пока нас не обеспечат тем-то и тем-то.

Когда удалось всех утихомирить, я один долго не мог заснуть — от напряжения, от ответственности: я настоял на своем, люди мне поверили и подчинились, но удастся ли мне выполнить свои обещания, а вдруг окажусь не прав?

Потом я взял себя в руки, сказал себе, что будет хорошо.
Но я до сих пор помню это состояние ответственности за других люди и то, как в первый раз пришлось отстаивать свою правоту.

Возвращение на село

Считаю огромным упущением, что мы практически полностью утратили такое направление, как кооперация на селе. Его необходимо возрождать. И чем скорее, тем лучше.

— Как сложилась ваша жизнь после студенчества? Вы окончили вуз в 1983-м, когда стране оставалось жить семь лет.

— Я окончил институт с красным дипломом и попал по распределению в проектное бюро. Мы решали интересные задачи. Например, я принимал участие в проектировании тех бетоносмесителей Каменского завода, которые и сейчас бегают по России.

— Сколько вы проработали в бюро?

— Три года. А потом случилось так, что моя жизнь вновь оказалась тесно связана с селом. Я перешел на работу инженером-наладчиком в монтажный трест, который занимался вводом в эксплуатацию перерабатывающих цехов по линии потребкооперации. Считаю огромным упущением, что мы практически полностью утратили такое направление, как кооперация на селе. Его необходимо возрождать. И чем скорее, тем лучше.

— На новом месте вы проработали до 1991 года…

— До развала СССР. Помните, был такой период, когда социализм уже поломали, но капитализм еще не объявили. И у некоторых руководителей возник соблазн, получив деньги от заказчика, распределить их в узком кругу, отдавая рабочим остатки.

Я для себя принять такого не мог. Есть моральные границы, через которые нельзя переступать никогда. Нельзя говорить людям, что они ничего не заработали, если знаешь, что они заработали. Платить надо честно и вовремя.

И я ушел в частный бизнес. Это было трудное решение — от большого оклада, оплачиваемых командировок и премий шагнуть в неизвестность.

— Чем вы занимались?

— Да практически тем же самым. Благо, наработанные производственные связи остались. Правда, на первых порах нам с товарищем и партнером все приходилось делать самим. Вели переговоры и контракты, как руководители. А потом переодевались в робу и шли «пахать» как простые рабочие. И так продолжалось порядка двух лет.

Со временем мы сделали себе имя, начали расти объемы, мы стали расширяться и приглашать на работу других людей. Из пуско-наладки выросли монтажные работы, потом проектирование. Потом строительство под ключ. Начали заниматься газификацией, получив все необходимые лицензии и разрешения.

Увы, эта история закончилась, когда начались проблемы
с финансированием в конце девяностых.

— И куда вы ушли?

— В логистику. Если помните, первоначально проблему обеспечения людей товарами решали челноки.

Потом на их место стали приходить крупные сети и бренды, открывавшие собственные магазины. И очень остро встал вопрос инфраструктуры — складов, распределительных центров, цепочек доставки.

Со временем началось мое сотрудничество с тогда еще «Северо-Кавказским торговым предприятием». Это был один из старейших в области, основанный в 1977 году, крупнейший складской распределительный центр потребительской кооперации.

Правда, к 2005 году предприятие пребывало не в самом лучшем состоянии.

Но уже в 2006-2008 годах мы стали первым в области местным логистическим центром, вышедшим на международный уровень оказания услуг в качестве логистического провайдера уровня 3PL по международной классификации, разработав и внедрив целый ряд информационных и информационно-логистических программ. Мы ведь не просто склад. Мы — инновационное предприятие, которое берет на себя функции по управлению и оптимизации товародвижения на региональном потребительском рынке. То есть мы делаем цепочку «производитель — продавец — потребитель» менее затратной для всех и тем самым позволяем держать минимальную цену.

Мы постоянно развиваемся. В 2016-2017 годах мы построили логистический терминал с адресным хранением и углубленной обработкой грузов. В этом году начали строительство нового терминала класса «А», основанного на принципах «зеленой логистики», полностью исключающей бумажный документооборот и требующей использовать только технику с нулевым выбросом загрязняющих веществ в атмосферу. Реализуя эти проекты, мы создаем больше 80 новых высокооплачиваемых рабочих мест.

Работать вместе с людьми

Чем лучше живут вокруг тебя люди, тем лучше и тебе. Это — «золотое сечение» всякого здорового общества.

— Есть какой-то стержневой принцип, которым вы руководствуетесь в жизни?

— Если ты хочешь что-то изменить, делай это сам. Но не для себя лично. Работай в интересах широкого круга людей, и тогда у тебя будут союзники, тогда с тобой и с ними будут считаться.

Но ведь иначе и невозможно. Мы все зависим друг от друга.
Та же экономика — она не может развиваться, если у потребителей есть желание, но нет возможности и средств приобретать товары и услуги. Чем лучше живут вокруг тебя люди, тем лучше и тебе. Это — «золотое сечение» всякого здорового общества.

— Сейчас вы депутат Законодательного Собрания…

— Пришло время не просто обсуждать и корректировать, а непосредственно участвовать в создании законов.

Знаете, те, кто не хочет работать, ищет объяснения. Кто хочет — ищет средства. Для меня выбор очевиден.